Он хотел провоевать ровно столько, сколько шла Великая Отечественная война — 1418 дней и ночей..
Автор: Людмила Караваева
Они были первыми пятью пилотами, выпускниками Кременчугского летного училища гражданской авиации, которые добровольцами отправились в Афганистан. Могли поехать по распределению на нефтяной Тюменский Север или в Крым, а «распределили» себя на войну. До февраля 1989 дослужили двое — один погиб, двое уволились через некоторое время снова на гражданку.
Зачем пошли добровольцами? За всех не скажем. Ильгиз Шарипов хотел провоевать ровно столько, сколько шла Великая Отечественная война — 1418 дней и ночей. В память об отце своей матери и двух ее братьях, что сложили головы все трое под Москвой. В благодарность второму деду и трем своим дядям — со стороны отца, что пришли с фронта израненными, но живыми. Да и слова «интернациональный долг» были для него не пустыми.
Воевал Ильгиз Шарипов в Афгане гораздо дольше, чем когда-то задумывал — семь лет. Собственно, сроки ему никто не обозначал, а сам не спрашивал. Начал служить младшим лейтенантом, закончил капитаном. 2500 боевых вылетов. На самом деле их больше, но он округляет в меньшую сторону. Последний полет оказался трагическим.
До вывода войск оставалось 26 дней. Настроение, что все вот-вот закончится, буквально витало в воздухе. Ильгиз всегда чувствовал, что не погибнет. Но в канун того, последнего вылета, как обещал начальник разведки округа, уверен ни в чем не был. За годы, проведенные в опасности, интуиция выработалась будь здоров — кожей ощущал — что-то произойдет. На всякий случай заставил весь экипаж надеть парашюты. И сам надел тоже. Пошел звонить — смотрит, а парни взяли его фотоаппарат и фотографируются все вместе — впятером. Удивился, ведь накануне вылета это не принято делать. Да и его отчего-то не подождали. Хотел было крикнуть им через весь аэродром: «Не надо!». Но было поздно.
Вообще он чувствовал, что устал морально. Физически уставать ему было не в новинку. За день экипажу вертолета полагается совершить не более 15 посадок в горах. Но установленную норму всегда приходилось превышать. Однажды, в 1983 году, когда Шарипов летал еще вторым пилотом, их экипаж сделал 42 посадки. То надо было раненых забрать, то людей на точку доставить, то боеприпасы привезти. На 36 полете, вспоминает Ильгиз, уже летим без сил. Сели после сорокового полета, а к нам опять идут — мужики, мол, надо еще слетать, больше некому — все спят, а поднимать усталых пилотов в воздух еще хуже. Командир вертолета майор Кашин уж на что всегда улыбчивый, а тут лицо застыло, как маска. Слетали. Вернулись. Опять видят на полосе командира — еще разок, братцы, раненых забрать! На базу вернулись сами едва живыми. Ночь отдыха — и снова в небо. А все мышцы еще гудят от вчерашней вибрации.
И вот январь 1989 года. Советская Армия к тому времени уже покинула один из самых крупных и важных городов Мазари-Шариф и там обосновались моджахеды. Авиационному отряду специального назначения «Охотник», в котором летал Шарипов, была поставлена задача запеленговать радиостанции — ведь там, где они находились, располагались, как правило, штабы противника. Именно в такой рейс отправились 19 января два Ми-8: ведущий вертолет под командованием капитана Ильгиза Шарипова и ведомый (в паре) под командованием капитана Валерия Попкова (в апреле 1989 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза).
Чтобы не сбили, машину надо вести на высоте 15-20 метров над землей. Но при такой высоте запеленговать радиостанцию практически невозможно. Вариантов два: либо подойти ближе к кишлаку, что само по себе опасно, либо подняться выше и стать более уязвимым для противозенитных ракетных комплексов. Поднялись выше. Довольно быстро запеленговали шесть радиостанций. После первых же двух пеленгов по душманам ударили установки «Град». Эфир ожил: один афганский полевой командир (разговор быстро переводил экипажу старший прапорщик Залетдинов, уникальный был переводчик с восточных языков!), сообщал другому командиру, что их разбомбили и погиб некий Лангор. На седьмом пеленге вертолет Шарипова сбили...
Три члена экипажа — старший лейтенант, оператор Виктор Долгарев, старшие прапорщики, операторы Сергей Клеменко и Исмагил Залетдинов погибли от взрывов в грузовую кабину. Правый летчик Ильфат Бариев выпрыгнул с парашютом. Борттехник Александр Шеняев тоже выпрыгнул с парашютом, но попал под винт вертолета и погиб на глазах Ильгиза. Сам капитан Шарипов выпрыгнул последним из стремительно падающей машины. Зацепился за борт, ударился о колесо и в затяжном прыжке раскрыл парашют. Вероятно, автоматически сработал опыт, полученный во время срочной службы в ВДВ.
— Слышу — пули вокруг свистят — внизу чуть ли не весь кишлак бежит, стреляют. Дал парашют по ветру и дотянул до противоположной стороны разделительного канала. А бородачи уже несутся по мосту через канал, чтобы меня встретить.
— Что же вас спасло, Ильгиз?
— Второй вертолет, о котором в горячке я даже забыл. Валерий Филиппович Попков стал отсекать моджахедов нурсами и под огнем подобрал меня. В его машине потом насчитали 21 пробоину. Чудом не подбили. Погибших наших товарищей забрали только через несколько дней. Выкупили их тела за Газ-66.
Шарипов говорит, что ко всему был всегда готов, но не к тому, что в конце войны потеряет весь экипаж. И вот что удивительно, ему было до слез обидно, что он не погиб вместе с этими парнями, вроде как не взяли они его с собой в какое-то хорошее место, как и не подождали, когда фотографировались в последний раз. «Смерть тоже надо заслужить», — грустно добавляет Ильгиз.
Прошел год и три месяца, прежде чем капитан Шарипов понял, что наконец выспался и немного отошел. За плечами остались госпитали Душанбе, Ленинграда и Москвы, где из его тела и головы извлекали осколки и восстанавливали травмированный позвоночник. Израненную же душу лечили любящая семья, время и... ветераны Великой Отечественной войны, с которыми познакомился в авиационном госпитале в Москве. Встреча с ними, считает Ильгиз, была настоящим подарком. Он так много читал о них, легендах нашей авиации, а тут вот они — щедрые на участие, помнящие множество трагических и курьезных эпизодов, настоящая живая история. Еще три года, после ежегодной комиссии, он летал. Потом окончательно списали на землю.
19 января для Ильгиза Шарипова день особенный — день памяти о погибших товарищах, день второго рождения.
Шарипов Ильгиз Карибуллович родился 16 августа 1957 года в селе Байкал Нижнетавдинского района Тюменской области. В 1974 году окончил Киндерскую среднюю школу. До армии работал токарем на Моторном заводе в Тюмени. Срочную службу (1976-1978) служил в 103-й Витебской дивизии Воздушно-десантных войск. После армии поступил в Кременчугское летное училище гражданской авиации, которое закончил в 1982 году. В том же году добровольцем ушёл служить в пограничные войска 23-й Душанбинский авиаполк КСАПО. Награждён Орденом Боевого Красного знамени, орденом «Красной Звезды», медалями «За отвагу» и «За отличие в охране Государственной границы». Капитан запаса. Женат, двое детей, внуки. В 2014 году избран председателем Общественной организации «Ветераны пограничники Тюменской области». Награждён Почётной грамотой Губернатора Тюменской области и Благодарственным письмом Тюменской областной Думы.
Зачем пошли добровольцами? За всех не скажем. Ильгиз Шарипов хотел провоевать ровно столько, сколько шла Великая Отечественная война — 1418 дней и ночей. В память об отце своей матери и двух ее братьях, что сложили головы все трое под Москвой. В благодарность второму деду и трем своим дядям — со стороны отца, что пришли с фронта израненными, но живыми. Да и слова «интернациональный долг» были для него не пустыми.
Воевал Ильгиз Шарипов в Афгане гораздо дольше, чем когда-то задумывал — семь лет. Собственно, сроки ему никто не обозначал, а сам не спрашивал. Начал служить младшим лейтенантом, закончил капитаном. 2500 боевых вылетов. На самом деле их больше, но он округляет в меньшую сторону. Последний полет оказался трагическим.
До вывода войск оставалось 26 дней. Настроение, что все вот-вот закончится, буквально витало в воздухе. Ильгиз всегда чувствовал, что не погибнет. Но в канун того, последнего вылета, как обещал начальник разведки округа, уверен ни в чем не был. За годы, проведенные в опасности, интуиция выработалась будь здоров — кожей ощущал — что-то произойдет. На всякий случай заставил весь экипаж надеть парашюты. И сам надел тоже. Пошел звонить — смотрит, а парни взяли его фотоаппарат и фотографируются все вместе — впятером. Удивился, ведь накануне вылета это не принято делать. Да и его отчего-то не подождали. Хотел было крикнуть им через весь аэродром: «Не надо!». Но было поздно.
Вообще он чувствовал, что устал морально. Физически уставать ему было не в новинку. За день экипажу вертолета полагается совершить не более 15 посадок в горах. Но установленную норму всегда приходилось превышать. Однажды, в 1983 году, когда Шарипов летал еще вторым пилотом, их экипаж сделал 42 посадки. То надо было раненых забрать, то людей на точку доставить, то боеприпасы привезти. На 36 полете, вспоминает Ильгиз, уже летим без сил. Сели после сорокового полета, а к нам опять идут — мужики, мол, надо еще слетать, больше некому — все спят, а поднимать усталых пилотов в воздух еще хуже. Командир вертолета майор Кашин уж на что всегда улыбчивый, а тут лицо застыло, как маска. Слетали. Вернулись. Опять видят на полосе командира — еще разок, братцы, раненых забрать! На базу вернулись сами едва живыми. Ночь отдыха — и снова в небо. А все мышцы еще гудят от вчерашней вибрации.
И вот январь 1989 года. Советская Армия к тому времени уже покинула один из самых крупных и важных городов Мазари-Шариф и там обосновались моджахеды. Авиационному отряду специального назначения «Охотник», в котором летал Шарипов, была поставлена задача запеленговать радиостанции — ведь там, где они находились, располагались, как правило, штабы противника. Именно в такой рейс отправились 19 января два Ми-8: ведущий вертолет под командованием капитана Ильгиза Шарипова и ведомый (в паре) под командованием капитана Валерия Попкова (в апреле 1989 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза).
Чтобы не сбили, машину надо вести на высоте 15-20 метров над землей. Но при такой высоте запеленговать радиостанцию практически невозможно. Вариантов два: либо подойти ближе к кишлаку, что само по себе опасно, либо подняться выше и стать более уязвимым для противозенитных ракетных комплексов. Поднялись выше. Довольно быстро запеленговали шесть радиостанций. После первых же двух пеленгов по душманам ударили установки «Град». Эфир ожил: один афганский полевой командир (разговор быстро переводил экипажу старший прапорщик Залетдинов, уникальный был переводчик с восточных языков!), сообщал другому командиру, что их разбомбили и погиб некий Лангор. На седьмом пеленге вертолет Шарипова сбили...
Три члена экипажа — старший лейтенант, оператор Виктор Долгарев, старшие прапорщики, операторы Сергей Клеменко и Исмагил Залетдинов погибли от взрывов в грузовую кабину. Правый летчик Ильфат Бариев выпрыгнул с парашютом. Борттехник Александр Шеняев тоже выпрыгнул с парашютом, но попал под винт вертолета и погиб на глазах Ильгиза. Сам капитан Шарипов выпрыгнул последним из стремительно падающей машины. Зацепился за борт, ударился о колесо и в затяжном прыжке раскрыл парашют. Вероятно, автоматически сработал опыт, полученный во время срочной службы в ВДВ.
— Слышу — пули вокруг свистят — внизу чуть ли не весь кишлак бежит, стреляют. Дал парашют по ветру и дотянул до противоположной стороны разделительного канала. А бородачи уже несутся по мосту через канал, чтобы меня встретить.
— Что же вас спасло, Ильгиз?
— Второй вертолет, о котором в горячке я даже забыл. Валерий Филиппович Попков стал отсекать моджахедов нурсами и под огнем подобрал меня. В его машине потом насчитали 21 пробоину. Чудом не подбили. Погибших наших товарищей забрали только через несколько дней. Выкупили их тела за Газ-66.
Шарипов говорит, что ко всему был всегда готов, но не к тому, что в конце войны потеряет весь экипаж. И вот что удивительно, ему было до слез обидно, что он не погиб вместе с этими парнями, вроде как не взяли они его с собой в какое-то хорошее место, как и не подождали, когда фотографировались в последний раз. «Смерть тоже надо заслужить», — грустно добавляет Ильгиз.
Прошел год и три месяца, прежде чем капитан Шарипов понял, что наконец выспался и немного отошел. За плечами остались госпитали Душанбе, Ленинграда и Москвы, где из его тела и головы извлекали осколки и восстанавливали травмированный позвоночник. Израненную же душу лечили любящая семья, время и... ветераны Великой Отечественной войны, с которыми познакомился в авиационном госпитале в Москве. Встреча с ними, считает Ильгиз, была настоящим подарком. Он так много читал о них, легендах нашей авиации, а тут вот они — щедрые на участие, помнящие множество трагических и курьезных эпизодов, настоящая живая история. Еще три года, после ежегодной комиссии, он летал. Потом окончательно списали на землю.
19 января для Ильгиза Шарипова день особенный — день памяти о погибших товарищах, день второго рождения.
Шарипов Ильгиз Карибуллович родился 16 августа 1957 года в селе Байкал Нижнетавдинского района Тюменской области. В 1974 году окончил Киндерскую среднюю школу. До армии работал токарем на Моторном заводе в Тюмени. Срочную службу (1976-1978) служил в 103-й Витебской дивизии Воздушно-десантных войск. После армии поступил в Кременчугское летное училище гражданской авиации, которое закончил в 1982 году. В том же году добровольцем ушёл служить в пограничные войска 23-й Душанбинский авиаполк КСАПО. Награждён Орденом Боевого Красного знамени, орденом «Красной Звезды», медалями «За отвагу» и «За отличие в охране Государственной границы». Капитан запаса. Женат, двое детей, внуки. В 2014 году избран председателем Общественной организации «Ветераны пограничники Тюменской области». Награждён Почётной грамотой Губернатора Тюменской области и Благодарственным письмом Тюменской областной Думы.